— Вы, так понимаю, помощница ловца? — спросил мужчина, шагнув через порог. А Карна почувствовала дежавю наоборот. Вот так и она явилась к Рихарду незваной гостьей, а тот стоял босиком и кутался в пальто. Пусть на ней и халат, но под ним только сорочка, и это смущало.

— Карна, — представилась она, стараясь не думать о том, как сейчас выглядит в глазах мужчины. А тот как назло был довольно привлекателен: тонкие, хоть и суховатые черты лица, острые скулы, синий полицейский мундир подчеркивает отличную осанку. Над губами тонкая рыжая полоска усиков. Эдмон тоже ненадолго отрастил такие, когда у него только начали пробиваться волосы на лице. А вот глаза у мужчины оказались совсем не такими, как у Эдмона: серые, холодные, они смотрели на нее цепко и внимательно, так что Карна невольно поежилась и обхватила шею рукой — почему-то именно она привлекла внимание гостя.

— А это Зейн, — встряла Грета. — Следователь из местного полицейского участка. Зачем пожаловал? Опять не справляешься без Харди?

— Верно, он мне нужен, — не стал отрицать Зейн и обратился к Карне. — Не соблаговолите ли попросить его спуститься?

— Я не думаю, что Рихард в состоянии помочь вам сегодня…

— Чем вы тут занимались, что у Харди аж не осталось сил? — с насмешкой спросила Грета.

— Он плохо себя чувствует, после вчерашнего дела, — сухо пояснила Карна. — Можно обойтись без ваших двусмысленных намеков? Между нами исключительно деловые отношения, и занимаемся мы только делами.

— Дела-дела, я поняла, — Грета ухмыльнулась и пошла вверх по лестнице, ведя рукой по перилам. — Сейчас проверю, как он там. Может и вправду наша монашка его укатала.

— Грета! — сердито выкрикнула Карна.

— Не обращайте внимания, — сказал Зейн, его голос был мягким и обволакивающим, но отчего-то лишь насторожил Карну. Так в пушистой кошачьей лапе прячутся острые когти. — Она не в себе, это вся Рывня знает. На самом деле, это очень благородно со стороны Рихарда — взять Грету-бормотуху к себе на работу. А с другой стороны, мало кто захочет работать с ловцом. У каждого есть тайны, секреты, нечто такое, о чем мы не говорим другим людям…

— Рихард ведет себя деликатно и смотрит только те воспоминания, которые я ему показываю, — отрезала Карна и тут же почувствовала, что краснеет. Но Зейн отвернулся и уставился в окно, заложив руки за спину. И его поза, и рыжие волосы, чуть завивающиеся на концах, снова напомнили ей мужа.

— Разумеется, — ответил он. — Но я все равно удивлен. По городу уже пошли слухи о помощнице ловца, но я никак не ожидал увидеть перед собой такую…

— Какую? — с вызовом спросила Карна. — Растрепанную, босоногую, в халате?

— Я полицейский, — мягко ответил Зейн, обернувшись к ней. — Мои возможности не сравнятся со способностями ловца, но все же и я что-то могу. Я вижу суть, и прекрасно понимаю, кто передо мной. Вам здесь не место, Карна. Если вы попали в затруднительную ситуацию, я буду рад предложить вам помощь: сопроводить к родственникам, оказать финансовую поддержку… В конце концов, мой дом куда просторнее и ближе к центру…

— Но из него не такой хороший вид, — сказала Грета, спускаясь по ступеням. — Карна, не соглашайся. Вернее, финансовую помощь можешь взять…

— Спасибо за предложение, но мне ничего не нужно, — поспешно ответила Карна, выдавив улыбку. — Грета, что там?

— Все очень плохо, — ответила служанка и поджала губы.

— Рихард на самом деле так плох? — нахмурился Зейн.

— Рихард? — удивилась Грета. — Причем тут Рихард? Что с ним станется? Он живучий, как бродячий кот, и точно еще не израсходовал свои девять жизней. Я говорю в общем. В целом. Все очень плохо. Миру скоро придет конец. Тьмы становится все больше, света меньше, и однажды все мы окажемся в беспросветной и безысходной мгле.

— Понятно, — кивнул Зейн и, улыбнувшись краешком губ, подмигнул Карне. — Ловец спустится?

— Уже идет, — ответила служанка.

Рихард на самом деле показался наверху лестницы, во все тех же брюках и наспех накинутой черной рубашке. Карна поспешно отвела взгляд, почувствовав неловкость. Они договорились забыть и не вспоминать произошедшее, но как это сделать? Рихард медленно спускался вниз, но вдруг оступился, выругался и едва не упал, успев вцепиться в перила обеими руками. Карна ахнула и бросилась к нему на помощь.

— Спасибо, — смущенно поблагодарил ее ловец, выпрямляясь. — Что бы я без тебя делал.

Он попытался попасть пуговицей в прорезь, но пальцы его дрожали, и Карна не выдержала и сама застегнула ему рубашку. Поправила воротник и даже не слишком смутилась, когда ее пальцы случайно коснулись его шеи.

Рихард вдруг перехватил ее руку и поднес к губам.

— Тебе лучше? — спросила Карна, выдернув ладонь, но губы ловца все же успели обжечь ее кожу, вновь напомнив о прошлой ночи.

— Гораздо, — кивнул Рихард и обратился к Зейну. — Срочное дело?

— Да, — кивнул тот. — Подозреваемый в убийстве.

— Подозреваемый? — поморщился ловец. — Выходит, он живой? Ты же знаешь, Зейн, я терпеть не могу смотреть во всех этих отбросов, мне и так сейчас мерзко. Дай лучше труп. Посмотрю ему в глаза и скажу, кто убийца, к чему все эти подозреваемые?

— Я бы так и сделал, вот только глаз у трупа нет, — холодно ответил Зейн. — Как и головы. Прошу прощения, дамы.

Грета лишь отмахнулась, а Карна, ахнув, непроизвольно подалась к ловцу.

— Мог бы и подождать со своими вестями, пока не останемся одни, — неодобрительно заметил Рихард, приобняв Карну и на миг прижав к себе. — Ладно. Пошли.

Он сдернул с вешалки пальто, сунул ноги в ботинки и вышел вслед за полицейским.

— И снова без завтрака, — заметила Грета. — Так что у вас вчера произошло?

26.

Рихард сел в экипаж с гербами полиции на дверках и недовольно покосился на Зейна. Так-то он относился к нему неплохо — куда лучше чем к большинству людей: да, зануда, бюрократ и себе на уме, но именно сегодня он вдруг стал его дико раздражать.

— Что за труп? — спросил Рихард, решив выяснить детали дела заранее. А может и понять, отчего ему хочется врезать Зейну по физиономии. Неужели навь осталась внутри?

С утра все было прекрасно. Он проснулся задолго до Карны — по-видимому, благородным девицам полагается спать не меньше девяти часов, потому что дрыхнет она как сурок — и хорошенько ее рассмотрел. Спящей и без этих ее вдовьих одежд она казалась совсем юной. На белой шее красовалась очередь из маленьких синяков — следы его поцелуев. Такая нежная кожа, в следующий раз надо будет быть осторожнее… И этот следующий раз просто обязан случиться.

Карна оказалась такой пылкой, такой отзывчивой. Вулкан страстей за благопристойной оболочкой — так он и думал. Правда, она упорно звала его Эдмоном, но Рихарда это особо не смущало. Пусть зовет хоть аббатисой Августиной, лишь бы целовала в ответ.

— Мужчина, работал на серебряных шахтах, тело вытащили ночью из Червы, — ответил Зейн.

— Патруль его заметил?

— Оборотни, — кивнул Зейн. — Твой ручной кабан не рассказал?

Рихард пристально посмотрел на следователя, и тот прикрыл глаза и отвернулся.

— Уго, — исправился он. — На теле жертвы следы сексуального насилия и истязаний. Голова отсутствует. То ли это особый почерк убийцы, то ли — что вероятнее — он знает, что в городе есть ловец, и решил так подстраховаться. Подозреваемый — муж его сестры. Они давно не ладили и несколько раз дрались.

— Причина?

— Вот ты мне и скажешь, — Зейн повернулся к нему. — Карна — кто она?

Рихард словно загипнотизированный уставился на узкую рыжую полоску усов над губой Зейна. Неужели это и есть разгадка? Зейн — рыжий, как и хлыщ Эдмон в воспоминаниях Карны, и поэтому стал его раздражать?

— Слушай, а не мог бы ты надеть шляпу, — Рихард взял полицейскую фуражку с сиденья рядом с Зейном и нахлобучил ему на голову. — И еще прикрой рукой нижнюю часть лица.

Зейн снял фуражку и положил снова на сиденье, пригладил волосы пальцами. Ноздри его слегка раздулись, лицо, и без того угловатое, напряглось и будто окаменело.